Китайские партийные функционеры, которых мне доводилось встречать на Кубе, всегда говорили грубо, резко и повелительно.
— Вы понимаете мамину речь, мисс Инес? Мама из Шанхая. Отец познакомился с нею здесь сразу после войны, он в авиации служил, в подразделении «Летающие тигры», которое воевало на стороне Китайской Республики. Английский для мамы — неродной язык.
— Прекрасно понимаю, — кивнула я, продолжая располагающе улыбаться, как бы говоря: «Ну не молодец ли ты, Джимми! Заботишься о своей овдовевшей матери; здорово тебе досталось за все эти годы». Многовато информации для одного кивка, но я старалась.
Джимми, проникшись ко мне симпатией, улыбнулся в ответ. Подошел к камину, взял овальный мяч для регби и стал перебрасывать из одной руки в другую:
— Продолжай, мам, выкладывай.
— Я ехала с рынка в Вейле, — заговорила миссис Купер.
— Ты ездила за покупками в Вейль? — перебил потрясенный Джимми.
— Конечно, ведь в Фэрвью нет китайского рынка. Куда ж мне еще ехать? В Денвер?
— Все можно купить в гастрономе на Пёрл-стрит. Мистер Уозек… — начал Джимми.
— Мистер Уозек — грабитель, он руку и ногу откусит за…
Далее последовал короткий диалог на китайском, после чего Джимми слегка поклонился в мою сторону:
— Простите нас, мисс Инес.
— О чем вы говорите!
— Ты не знаешь, Фэрвью очень изменился в последние годы, — сказал он, обращаясь к матери.
Миссис Купер подхватила эту тему:
— О да, цены в этих магазинах на Пёрл-стрит и Кэмберуик-стрит просто кошмарные. И там никогда нет того, что мне нужно. Дорогие закуски. Все импортное. Нет-нет. Есть «Севен-илевен», но это в Браун-тауне. Я туда не поеду. Это не для пожилой женщины вроде меня. Нет. Понимаете, кинозвезды…
Я поняла, что надо вернуть ее к основной теме.
— Простите, миссис Купер, — перебила я, — мне важно узнать, на какой дороге случилась авария.
— На какой я была дороге?
В полицию миссис Купер заявления не подавала, а на станции техобслуживания не упомянула, где произошла авария. Поэтому ответ на этот вопрос имел самое существенное значение. От него зависели мои дальнейшие действия.
— Если бы вы попытались припомнить место, я бы включила это в наш отчет, и ответ на ваше заявление дали бы в кратчайшие сроки.
Миссис Купер задумалась.
Время замедлило свой ход.
Ангел затаил дыхание. Он знает. Он видит, как из полдюжины реющих в ее голове разных ответов ткется один — верный.
— Кажется, на Эшли-стрит, — сказала она наконец.
Я записала название в блокнот.
— Эшли-стрит? — Для надежности я переспросила и показала ей запись — она поправила ошибку в названии улицы.
— Да, там еще дерево на повороте, а сразу за поворотом раньше был магазин, в котором спиртное продавали, — припомнила миссис Купер и взглянула на сына. — Я не виновата, дорогой, дорога тогда совершенно обледенела. Знаю, это был май, но вы не представляете, что тут творилось на дорогах.
Эшли-стрит. Дерево на повороте перед бывшим винным магазином. Может быть, удастся проверить. Следы краски на стволе, битое стекло, да миллион разных других признаков.
Я кивнула и в очередной раз улыбнулась, задавая вопрос:
— А в тот день, миссис Купер, вам не случалось проезжать по Олд-Боулдер-роуд?
— Где-где?
— По Олд-Боулдер-роуд, — повторила я.
— Никогда о такой не слыхала! — бросила она с каким-то вызовом. Резкость ее тона заставила меня насторожиться.
Гм… Что, если Рики ошибся? А вдруг это наша девочка? И что, черт возьми, я стану делать, если это в самом деле она? Наверно, ничего. Сяду на двухчасовой в Денвер и первым же ночным автобусом уеду в Эль-Пасо, проскользну через границу. Самолетом из Хуареса в Мехико и первым же рейсом вернусь в Гавану.
И никто ничего не узнает.
Гектор вздохнет с облегчением. Рики равнодушно пожмет плечами. Так всем будет только лучше.
— Олд-Боулдер-роуд идет от Мейн-стрит к горе, которую тут называют Малибу, — объяснил Джимми.
Миссис Купер кивнула сама себе:
— Я понимаю, что ты имеешь в виду. Раньше, давным-давно, это действительно была Олд-Боулдер-роуд, пока не построили туннель Эйзенхауэра. Сейчас там настоящий паноптикум! Кинозвезды — да они же ненормальные! Какое самомнение!.. А эти их вертолеты!.. Сын Джейн Адамс, Джеф, он тоже с ними. Она каждую ночь плачет. А он никогда ей не позвонит, ему не разрешают.
Я попыталась напомнить ей о предмете нашего разговора:
— Миссис Купер, а не могли ли вы оказаться на Олд-Боулдер-роуд двадцать седьмого или двадцать восьмого мая?
Она пожала плечами:
— Вряд ли. Не помню, но вряд ли. По крайней мере моя авария случилась не там.
— Это точно?
— Точно. Я же сказала. Это мне совсем не по пути. Сто лет там не бывала… В этом году и подавно.
— Не могли бы вы рассказать об аварии поподробнее?
— Не знаю, какие вас интересуют подробности, но аварию я помню хорошо. Ехала по Эшли, слушала Национальное общественное радио, передачу «Острые вопросы Колорадо». Ненавижу ее с тех пор, как ушел Дэн Дреер. Вот он был хорош! В общем, машину занесло, она слетела с дороги и задела дерево. А потом, когда я выезжала обратно на асфальт… не знаю… так нервничала, что при развороте задела дорожный знак на углу Эшли и Рочдейл-роуд. Вернее, совсем его сломала. Вот он-то и оставил вмятины на капоте.
— Ты сшибла дорожный знак «Стоянка запрещена»? — прервал ее сын, с тревогой поглядывая на меня.
— Да. Поставили его прямо на самой дороге, с двумя этими… как это называется… оранжевыми линиями перед ним на асфальте. Разве их можно разглядеть?